11.05.10 Верка Сердючка: «Надо давать отдохнуть и себе, и людям от тебя»

Верка Сердючка в последнее время – редкий гость на телевидении. Создатель ее образа Андрей Данилко решил сделать небольшую паузу. Как удалось узнать, артист вот-вот выдаст на гора целых три альбома. Один из них впервые в биографии «артистки» будет создан на чистом украинском языке. Для тех, кто влюбился, неугомонная Верка записывает целый сборник интимной лирики. А буквально на днях наша суперзвезда и ее мама стали героями роликов для «Евровидения», которые в Осло будут представлять Украину.

- Почему именно вас решили запечатлеть в роликах для «Евровидения», которые в Осло будут представлять нашу страну?
- По мнению создателей норвежской команды, не в обиду другим участникам «Евровидения», Сердючка – самый узнаваемый персонаж в Европе. В ролике она вместе с родственниками будет наблюдать за конкурсом. Камера следит за их реакцией. Это основной сюжет.

- Национальный отбор на конкурс вы смотрели?
- Да, я в это время был в Киеве. Меня слегка раздражали реплики ведущих типа: «Это превосходно! Неперевершено! Всех бы послали вместе, такие сильные участники». Лично мне показалось, что конкурсанты очень слабые. Не потому, что они непрофессиональны как участники. А потому что у них не было времени, чтобы подготовиться. Самым эмоциональным мне показался Ел Кравчук, и не потому что мы дружим. Я абсолютно абстрагировался, когда смотрел, был просто зрителем. А некоторые конкурсанты ничего, кроме недоумения не вызвали! Понятно, что ситуация была непростая. Такие конкурсы стоит все же готовить заранее. А поскольку все делали в последний момент, то и уровень был соответствующий.

- А Кравчук тоже в состоянии аврала разучивал вашу песню для конкурса?
- Андрей нашел ее у меня в черновиках. Ему понравился припев. В моей версии песня называлась «А может, на облаках». Поскольку другой песни не было, они просто положили на мелодию английский текст. Все происходило за два дня. Не знаю, как Андрей успел. Репетировали у нас на студии. Поэтому мы все вместе собирали листы бумаги, которые во время конкурса разбрасывали в конце песни. Я специально придумал фишку, чтобы и Андрей, и его бэк-вокал могли подглядывать в текст. Ведь выучить так быстро слова на английском языке непросто.

- Как вы оцениваете историю с Лазаровичем?
- Хотя его отобрали по правилам, момент несправедливости по отношению к другим артистам был. Поэтому Лазарович не должен обижаться. Я его понимаю, он уже настроился – а тут какой-то новый конкурс. Но все же отбор должен быть справедливым. Если на «Евровидение» едет человек, которого назначила Национальная телекомпания, он и должен представлять НТКУ, а не всю Украину. Потому был такой протест против него. Не потому, что он плохой или хороший. Все это вкусовщина. Лично с меня корона не упала оттого, что Сердючка сражалась в конкурсе на общих основаниях. Хочешь участвовать — будь любезен в конкурсанты. Не надо трясти наградами минувших дней.

- А песня Алеши «Sweet people» вам понравилась?
- Почему нет? Я услышал ее на церемонии «Гордость страны», и мне она понравилась. По-моему, неплохо, что совсем неизвестная исполнительница впервые представит Украину на международном конкурсе. Для Алеши это очень хороший шанс заявить о себе. Если она хочет работать на этом рынке, надо записывать песни, выпускать альбомы именно в тот момент, когда к ней повышенный интерес.

- Над чем бы вы посоветовали ей поработать?
- По-моему, у нее уже все есть. Хорошо, что в ее номере нет никаких балетов, они набили оскомину. Меня тошнит от этих одинаковых постановок. Алеша стоит и исполняет балладу. До этого все возили шоу-песню: и Света Лобода, и Ани Лорак, и Тина Кароль, и Сердючка, и Руслана. Почему теперь Украина не может показать балладу? У меня не возникло никакого отторжения.

- Вы исчезли с голубых экранов, чтобы подготовить бомбу?
- Я – не военный завод, потому бомбу не готовлю. Это моя стратегия развития. Надо делать паузы, давать возможность отдохнуть себе и людям. Ведь у нас со зрителями сложились практически длительные семейные отношения. В этом году 20 лет, как я на сцене! И любовь у нас взаимная, а не навязанная. Чтобы наши чувства друг к другу не угасали, надо отдыхать и делать паузы в общении. Целых полтора года мы ничего не выпускали, не снимали клипов. Я занимался своими делами, параллельно записывал какие-то материалы, чтобы люди потом от этого получали удовольствие.

- Наверно, просто устали?
- В какой-то момент я почувствовал, что начинаю себя загонять. Голова перестала адекватно воспринимать происходящее. В таком состоянии нельзя придумать что-то толковое. Я не гонюсь за популярностью, нет желания держаться за что-то мертвой хваткой. Я давно понял: если есть что показать, это всегда будет иметь успех. Но не надо часто появляться на экране. Некоторые артисты мигают настолько часто, что хочется разбить телевизор. Они почему-то думают, что если перестанут сниматься в каких-то передачах, то о них забудут. Но если нет настоящего творческого продукта, все это не поможет. А Сердючка без событийности – не Сердючка. Она должна иметь мегауспех.

- Несмотря на отсутствие на экранах, вы все же активно гастролировали?
- Мы объездили Америку, Италию, Германию, Россию. Сейчас впервые едем в Австралию.

- Это были какие-то клубные концерты?
- В основном это были очень большие залы.

- Вы там выступаете для украинской диаспоры и выходцев из СНГ?
- Бывает по-разному. Например, в Италии на моем концерте 60% зрителей – итальянцы. Ведь язык песен понятен без перевода. А мне пришлось мобилизовать запас итальянских слов, чтобы поприветствовать зрителей.

- В перерыве между гастролями, чем занимаетесь?
- Иногда просматриваю свои старые записи и думаю: «Как я мог такое делать? Ужас какой-то!» Хочется обновить репертуар. Сейчас стараюсь сместить акцент на тексты своих песен, чтобы каждая была какой-то историей из жизни. Ведь в основе самых популярных песен – интересная трогательная история. Поэтому я сейчас работаю над тем, чтобы написать тексты, которые тронули бы большинство зрителей. Естественно, надо писать о себе, ведь тогда получается, что говоришь обо всех и каждом.

- Готовите к выпуску какой-то альбом?
- Параллельно работаю сразу над тремя альбомами! Выбираю для них самые актуальные композиции. Некоторые песни нравятся самому, ведь отношусь к себе адекватно и не занимаюсь критиканством. Если хорошо – то хорошо. Могу даже похвалить себя. Почему нет? У меня есть своя шкала оценивания, тем более что мне помогает команда. Известный архитектор Растрелли тоже не строил сам Зимний дворец. Он спроектировал здание, но это не значит, что должен был таскать кирпичи. Так и в моем случае – есть технические моменты, связанные со звучанием песни. У меня в голове складывается представление, как все должно быть, а до логического конца это доводят звукорежиссеры. Но процессом руковожу я.

- Какая концепция твоих новых альбомов?
- Первый — альбом «Весело!» будет на чистом украинском языке. Сердючка на нем запоет впервые. Песни в нем будут с перепадами настроения, как у всех людей – от слез до хохота. Наши люди ведь как? То дерутся, то мирятся, то плачут, то смеются. Вспоминаю случай, который произошел со мной в Москве во время гастролей. Нас поселили в очень дорогой центральной гостинице. Вечером после выступления мы с мамой попили чай и сели смотреть телевизор, не включая большую громкость. Вдруг кто-то стучит в стену из соседнего номера. Думаем: «Что такое?» Выскакиваем в коридор. Там стоит девушка лет тридцати с охраной. Мол, мы нарушаем тишину. Начинается выяснение отношений, вот-вот сцепимся. Смотрю на охранника из гостиницы и понимаю, что он боится вмешиваться, ведь и мы VIP-клиенты. Не знает, какую сторону конфликта принять. Тогда я пригласил девушку к нам в номер, чтобы она убедилась, что мы ведем себя тихо. В результате просидели за бутылкой вина до утра. Оказывается, ей было скучно, хотелось с кем-то пообщаться. Правда, она не ожидала, что все закончится полюбовно.

- Почему вы решили выпустить альбом на украинском языке?
- Мне так захотелось. Были какие-то тексты, и я решил, что именно на украинском языке лучше передается суть истории. Песня получается слегка в народном стиле, и в то же время современная.

- Что войдет во второй альбом?
- Что-то типа диско-шансона — песни, которым хочется подпевать. Захотел создать максимально простую форму подачи. А вот третий альбом – такой себе арт с интимной лирикой.

- Верка не собирается менять свой головной убор?
- Это не головной убор! Это часть ее головы. Так что звезда останется.

- Занимаясь своими делами, вы как-то следили за тем, что происходит в мире, в нашей стране?
- Конечно, я же не на Луне живу! И политическими событиями интересуюсь, и социальными. Конфронтация с Россией реально раздражала людей в обеих странах. Мне, как человеку родом из Советского Союза, нравится, что начинает уходить навязчивая украинизация. Раздражали озвучивания у нас российских фильмов какими-то дурацкими голосами! Не все подошли к этому вопросу формально. Хотел бы отметить проект «Следствие вели...» с Леонидом Каневским. Создатели этой программы позволили ведущему говорить на русском, а закадровый текст звучит на хорошем украинском языке. И это круто! По-моему, это самая лучшая форма подачи.

- Запрет на вас в России уже в прошлом?
- Пока нет. Некоторых бесит, что мы до сих работаем, и работаем успешно.

- Вы следите за тем, что происходит на «Фабрике звезд»?
- Их так часто показывают, что только слепой не заметит. Много раз видел Стаса Шуринса по телевидению, когда он давал интервью в различных телепрограммах. Иногда даже начинает казаться: зайду в ванную, а там Стас Шуринс моется. Но я не слышал ни одного его хита. Зато знаю всю его биографию: с кем он живет, с кем расстался, с кем перестал жить... Неплохо, если бы продюсеры, которые занимаются ребятами с «фабрики», уделяли внимание популяризации их творчества.

- Болеете за кого-то из «фабрикантов»?
- Мне очень не нравится это слово. Я его запомнил из школьных учебников по истории, и оно у меня ассоциируется с владельцами фабрик, с которыми надо было бороться. Я воспринимаю их как студентов, которые учатся. И отношение к ним должно быть как к студентам, но никак не звездам. Не стоит обольщаться, что зрители им что-то кричат. Если не развиваться, очень быстро перестанут замечать. Лично мне симпатичен Стас Шуринс. Что-то в нем есть. Но ему нужен репертуар. И другие ребята там неплохие.

- Вы хотели бы кого-то продюсировать? Взять учеников?
- Мне еще не сто лет, чтобы списывать меня в педагоги. Тем более что в рамках коллектива происходит продюсирование каких-то артистов. Когда-то Геля, потом «мама» - Инна Билоконь, теперь вот продвигаю Романовскую. Но глобально пока никого не хочу брать, этому надо уделять слишком много внимания, а мне надо заниматься в первую очередь собой. И работать спустя рукава мне не хочется.

- Вы помирились с Гелей (Радмилой Щеголевой)? Помнится, у вас были какие-то взаимные обиды...
- Да, была обида. Но было много хорошего, а со временем плохое как-то стирается. Недавно мы случайно встретились в Харькове. Рада снимается там в каком-то фильме. Очень мило посидели в ресторане, будто не было обид. Поговорили, нам есть что вспомнить. Рада прекрасно выглядит, у нее все хорошо, я за нее очень рад.

- Не собираетесь возобновить сотрудничество?
- Может быть, но дважды в одну реку не войдешь. Снова начать СВ-шоу, которое сейчас никому не нужно?

-Хотите вернуться к каким-то проектам на телевидении?
- Телевидение – очень опасная штука, может уничтожить. Сначала человеком восхищаются, потом к нему привыкают, а потом он может вызывать неприязнь или раздражение. Экранные персонажи очень недолговечны. Звездой нельзя перекармливать, она должна быть интересной, недосказанной, с каким-то троеточием, моментом удивления...

- Значит, в телепроектах или фильмах вас в ближайшее время увидеть не удастся?
- Пока ограничусь участием в жюри разовых телепроектов. Я специально ограничил свое появление на экранах. Потому что Новый год для меня – это психическая травма. Начинают повторять все мюзиклы и «огоньки» с моим участием. А у зрителей складывается впечатление, что мы совершенно не развиваемся.

- Год назад вы рассказывали, что увлекаетесь историей. Эта страсть еще не прошла?
- Нет, сейчас сконцентрировался на событиях 1930-х годов, Великой Отечественной войне и послевоенном периоде до 60-х. Это время мне особенно интересно.

- Вашу семью война коснулась?
- Конечно. Мой дед по маминой линии погиб на войне, где и как, до сих пор остается загадкой. Он был кадровым военным, моряком. И там произошла какая-то странная история. По одной версии, его корабль разбомбили, и он погиб, а по другой – попал в плен. Служила и моя тетя, вернулась с фронта с наградами. А мама во время войны была маленькой, но рассказывала мне о своих детских впечатлениях. Это просто сюжет для какого-то фильма. Когда они ехали в поезде в эвакуацию, соседка по вагону предложила моим родственникам поменяться местами, потому что не могла ехать спиной к ходу поезда. И буквально через несколько минут вагон обстреляли. Люди, которым мама, ее брат и наша бабушка уступили свои места, погибли. Что значит судьба! Всю войну моя семья провела в Алма-Ате.

- Более отдаленной историей семьи интересовались?
- Узнал, что род по маминой линии был очень состоятельным, голубых кровей, а по линии отца — бедняки.

Izvestia.Com.Ua, Наталия ЗАЯЦ